Гей Москва - Знакомства на гей-доске Москвы

Горячая точка

В далеком 87 году повестка из военкомата не вызывала столько ужасных эмоций, как сейчас у нынешнего поколения, не смотря на продолжавшуюся уже 8 лет войну в Афганистане.  В моей повестке была приписка в виде буквы «А», это безошибочно означало, что отправляюсь служить я именно туда. Среди моих знакомых не осталось семей, кого прямо или косвенно не коснулась эта война, кто-то дождался своих живыми и невредимыми, кто-то вернулся с ранениями, кого-то привезли для проводов в последний путь. Смертельную опасность службы все осознавали, но не воспринимали как повод для уклонения, воинский долг  и чувство патриотизма были в крови, заложены с самого детства у каждого в то время.

Поэтому слезы во время проводов в армию, служили необходимым ритуалом, нежели сожалением о направлении ребят на войну. Это было страшно, но необходимо, как лишение девственности. Больно, но каждый должен это пройти. Так нас учила партия, так нас готовили в военкомате. Девственность, к слову, я к этому времени уже давно потерял, с 16 лет потрахивал соседку и давал в рот ее старшему брату, который как то нас спалил и за то что, будет молчать, предложил отсасывать мне.  Мне было, в общем то, похуй, еще лучше, и все останется втайне и появился дополнительный хуесос.

Никаких слов, что бывают какие-то геи или голубые, мы тогда не знали, просто он сосал мне. Ему нравилось, а мне было по барабану, у меня был такой период, что мог бы без проблем выебать овцу или дупло в березе. Перед отправкой на службу я 3 дня не слезал с Таньки, на ее брата забил, было уже похуй, что кто-то узнает. Когда настал день «X», мой конец был стерт до болячек, залупа покраснела и покрылась мелкими кровяными точками, а ствол был в синяках. Благо комиссия была пройдена неделю назад и больше не нужно было никому показывать свой хуй.

Вместе с остальными призывниками нас отправили в пересыльный пункт в Казахстане. Пробыв несколько дней в Алматах, далее нас посадили в поезд до Ферганы. В учебном центре в Узбекистане прошло полгода службы, мы изучали стрельбы, тактику, саперное дело и прочее. В течение первой недели я как-то справлялся с желанием подрочить, но потом это стало невозможно. Я дергал в сортире по нескольку раз в день, научившись кончать за 15 секунд. Я думал, было бы охуенно найти тут типа брата своей Таньки, который отсасывал бы все излишки спермы, мешающие нормально служить.

Я следил за остальными сослуживцами, как они справляются со сперматоксикозом. Если некоторые даже вида не подавали, что у них есть такая проблема, то отдельные товарищи страдали, как и я, стояк в бане был привычным зрелищем. В какой-то момент я не выдержал и поделился своей бедой с несколькими солдатами, найдя в них друзей по этому несчастью.  Экспресс-дрочка с ними в сортире стала обычной процедурой, как сходить поссать. Это настолько облегчило жизнь, что нельзя описать. Не в курсе, добавляли ли в столовой повара бром в компот, как ходили слухи, но на таких как я, он не производил никакого эффекта, кроме обратного. 

Шесть месяцев учебки пролетели как один день и нашу дрочильную бригаду расформировали. Я отправлялся в Кабул, некоторые ребята в Джелалабад, особенно отличившиеся были отправлены в Кандагар. Мне предстояло служить в отдельном понтонно-мостовом полку, что считалось относительно спокойным местом с редкими крупными обстрелами со стороны «духов». Полтора часа на АН-12 через горы, снижение по спирали с отстрелами ракет во все стороны ввели всех летевших в состояние боевой готовности. Кабульский аэродром был полон вертолетов с гербами республики Афганистан. Долгий многочасовой период пересылки на аэродроме, прохождение очередной медкомиссии, постановка прививок.

Ожидание своей отправки в часть – все это вымотало солдат, но общее ощущение боевого духа разительно отличалось от учебного центра и не позволяло потерять бдительность. Переезд до части, встреча на КПП солдатом в бронежилете, каске и с автоматом, на вышке – часовой, на крыше – часовой, по всему было ясно - учебка кончилась, началась настоящая служба без прикрас, примерностей и приблизительностей. Ежедневные ночные обстрелы с дальних дувалов каждый раз напоминали, что это не санаторий, хотя днем все было всегда относительно спокойно и наличие небольшого брезентового бассейна за столовой  в дальнем углу части  очень способствовало этому ощущению.

Начались суровые армейские будни, обеспечение работы и безопасности понтонного моста через реку Лагар. Но ни жесткий распорядок дня, ни изнуряющее и испепеляющее солнце, ни мозоли и опрелости на пятках от постоянного ношения берцовых сапог никак не отвлекали мою сексуальную неудовлетворённость. Уединиться даже не несколько минут не удавалось нигде, туалет представлял собой обычный сортир с очком, где ну никак нельзя было незаметно вздрочнуть. Единственным местом, где можно было сделать это незаметно, и не торопясь, это  - вышка ПВН (пункт воздушного наблюдения).

Прямо ночью, стоя, одной рукой держа ствол автомата, другой – ствол хуя, я разряжался по 7-8 раза за дежурство, поэтому ждал своей очереди с нетерпением, хотя ночные обстрелы не прекращались, и приходилось ответно стрелять вдаль в места замеченных вспышек. Другие не знаю, как справлялись, может, дрочили так же на вышке, может, умудрялись в туалете выбрать момент, когда никого нет, но мои попытки поговорить об этом с некоторыми солдатами не увенчались продолжением разговора, все быстро уходили от темы, стесняясь. В бане или бассейне я был единственный, у кого периодически нагло торчал стояк. Я щипал себя больно за шкурку, чтоб он хотя бы немного упал и с таким полувисячим, но набухшим членом быстро домывался.

Через 3 недели службы меня вызвал себе в кабинет наш заместитель командира роты по политической части ст. лейтенант Кравчук и начал спрашивать меня про несение службы, как я себя чувствую, и все ли мне дается хорошо. Я отвечал все как есть, как учили в школе и учебке, что с честью и гордостью выполняю свой долг. Замполит внимательно слушал меня, похвалил, потом открыл мне дверь в небольшое помещение с телеком, включил на нем порнуху, строго сказал:

- Разрядись тут.

Я удивлённо поднял на него глаза

- Еще узнаю, что дрочишь на посту вместо того, чтоб охранять часть, выебу в жопу твоим же автоматом, - замполит стоял надо мной и не уходил.

Я был сконфужен тем, что кто-то заметил мойсекретный метод избавления от сексуального напряжения, но подрочить сейчас был совсем не против. Тем более на экране происходила жаркая групповуха. Все же я не решался при лейтенанте спустить штаны и дрочить при нем.

- Ну, я жду. Или ты меня стесняешься? Ты солдат или нет? Исполнять приказ! – замполит щелкнул замком на двери.

- Есть – я мигом расстегнул ремень и спустил брюки с трусами до колен.

Мой хуй с молодой негустой бородкой на лобке торчал как гриб по осени прямо вверх, на залупе была засохшая сперма и прилипшие к ней волосы. Я начал подрачивать. Я не смотрел на экран телевизора, а почему-то все глядел в глаза замполиту. Он так же испепелял меня своим взглядом, не моргая. Замполит был мужик лет 45, высокий, усатый, с широкими плечами, небольшим животиком и бурно заросшими волосатыми подмышками, что всегда вызывало смешок, когда он ходил по части в майке-тельняшке. Несколько минут взаимных гляделок прервались тем, что замполит накопил во рту большую порцию слюны, харкнул себе в руку и, продолжая смотреть мне в глаза, обмазал мой хуй своей слюной, но не оторвался от него рукой, а крепко схватил как рычаг на тракторе. Не прерывая наш зрительный контакт, лейтенант медленно, но очень туго начал дрочить мою палку, будто пытался выдавить из нее молоко.

Мне было больно, но почему-то от этой боли мне хотелось еще больше дрочить, и чтоб он сжал мой хуй еще больнее. Я смотрел ему в глаза и обхватил его руку обеими своими и еще сильнее сжал его кулак на своем хуе. Я начал сам направлять его кулак, надрачивая им свой хрен. Моя залупа надулась как резиновая, норовя вот-вот лопнуть от перенапряжения. Я, наконец, устал от наших взглядов, сдался и отвел глаза в потолок, откинувшись к стенке и убрав свои руки. Замполит продолжил дрочить мне своей огромной волосатой загорелой рукой, я стиснул зубы и выстрелил сильнейшей струей спермы прямо в телевизор, заляпав мелькающую в это время на экране мужскую задницу и хуй яйцами, которые снизу облизывала актриса.

- Ебать, ты снайпер, таким макаром должен всех «духов» перестрелять тут нахуй.

Я тяжело дышал и снова смотрел ему в глаза. Мой хуй дергался пульсом, но не спадал ни грамма. Мне хотелось дрочить еще и еще. Замполит взял тряпку и вытер телевизор, а после развернулся ко мне:

- Теперь твоя очередь, - он расстегнул свой ремень, спустил брюки, свои выцветшие подранные серо-зеленые трусы, обнажив свою огромную волосатую бороду как у Льва Толстого, из которой как Везувий из облаков торчал толстенный морщинистый как кожа слона хуй с круглой налитой розовой залупой в обильной свисающей книзу шкурке, полной сопливой прозрачной влаги. Его яйца были словно мешок с продуктами из пятерочки, отвисая тяжелым грузом на широком основании, и покрыты равномерным слоем длинных волос. Длиннее чем у меня подмышками.

Не смотря на ежедневную баню и бассейн, от его залупы и волосни перло застарелой мочой вперемешку с запахом ружейной смазки.  Замполит стоял с торчащим в меня хуем, закрывая мне телевизор, я сидел передним. Так что его мощный хуй оказывался у меня перед лицом. Я сделал так же, как и он, поплевал себе на ладошки и обхватил его хуй. Я не смог сомкнуть кольцо между большим и указательным пальцем, толщина его хуя у лобка была больше чем мое запястье. Удивительно, как он умещал его в казенных штанах так, что снаружи не было даже намека на хранившееся внутри богатство. Я обхватил его выдающийся ствол обеими руками и начал ездить по нему, залупляя шкурку. С его конца прямо мне на ногу лениво капнула струя гелеобразной смазки. Я обхватывал его член, стараясь дрочить ему так же, как он мне. Но твердость его конца уверенно сопротивлялась моим сжиманиям и, когда он напрягал член, я чувствовал как под руками его хрен еще больше разбухаем в диаметре, а короткая уздечка изгибает форму головки, оттягивая ее книзу и раскрывая широченное отверстие уретры, из которой сочилось как из рога изобилия. Замполит был просто ебарем-террористом, его орган был настолько огромным и упругим, что без труда мог бы удовлетворить взвод женщин не хуже, чем справляется с этим порноактер на экране телевизора, на который мы, впрочем, не обращали никакого внимания.

Я продолжал надрачивать лейтенанту хуй, а он потихоньку пододвигался ко мне все ближе и ближе, в конце концов, упершись ногами в диван, а лобком мне в лицо. Его член оказался сбоку от моего лица, я стал дрочить его одной правой рукой, левой было уже неудобно. В нос бил резкий запах потаи мочи из волосяного бурелома. Замполит взял свой член в свою руку и начал стучать им мне по щеке. Под его ногтями была несмываемая черная грязь от ружейной смазки и копоти, от чего и распространялся запах автомата, только что выпустившего очередь. Замполит начал шлёпать меня хуем то по правой, то по левой щеке, задевая в середине губы своей влажной залупой. Я отвернулся от его шлепков, но он взял в свою огромную левую ладонь мой череп сверху как ковш у трактора, собирающего металлолом, жестко зафиксировал и целенаправленно начал водить залупой по моим губам. Я пытался отстраниться, но его клешня крепко меня схватила мою голову и не давала ни миллиметра хода. Я стиснул губы и непонимающе глядел замполиту в глаза, в которых я увидел огонь азарта и возбуждения.

- Открыл рот! Мигом! – он отрывисто отдал приказ.

Я не подчинялся, за что получил вообще не шуточную оплеуху по виску.

- Выполнять, солдат! А то я те устрою райскую жизнь на гауптвахте,  – тон замполита не давал возможность усомниться в искренности его намерений.

Я открыл рот и сразу, без промедления, в него была помещена мокрая соленая круглая лейтенантская залупа. Он издал звук довольного тюленя и одобрительно пошлепал меня по щеке.

- Ну, хуйли застыл? Работай языком! Баба тебе сосала на гражданке? – меня снова пизданули по виску, я закивал головой, - ну вот, вспоминай, че она делала, и повторяй! Тут баб нет, надо самим выкручиваться, так что давай, помогай товарищу.

У меня в голове творилось что-то неописуемое, куча мыслей параллельно развивались и запутывались, как провода от наушников без перспективы быть когда-нибудь распутанными. Кроме того, мой собственный хуй ожидал, что на него тоже скоро обратят внимание, торчал и блестел обконченной залупой. Я начал мастурбировать себе и гонять во рту залупу замполиту, обильно ее слюнявя, чтоб разбавить резкий вкус.

- Вот, молодец, а то губки свои сжимал, как нецелованная девчушка, вон сосешь как заправский вафлист, - Кравчук начал входить глубже, проталкивая залупу внутрь, мне пришлось открыть рот максимально широко, чтоб его широченный диаметр заполнил мою ротовую полость. Он легко преодолел препятствие в моем горле и вогнал свой хуй полностью, осыпая меня эпитетами по хуесосательному мастерству.

- Вот это я понимаю, полгода учебки прошло не зря, поди вся рота переебала тебя в пасть? Ну, отвечай!

Я отрицательно мотал головой. Замполит продолжал сыпать похвалами с матом, что было на грани одобрения и оскорбления. Он ебал меня в горло, не щадя и не жалея вообще. Не обращал внимания на то, что меня мучают рвотные позывы, а когда он выдергивает свой хуй, я отрыгиваю лужи густых тянущихся слюней. Я забыл про свой хуй, потому что невозможно было дрочить себе и подставлять рот под проеб этим монстром. Все мое лицо было перемазано слюнями, соплями и слезами, а его борода на лобке представляла влажное месиво из волос и слюней. Непрерывный поток мата, извергающийся из замполита, имел своим финалом бурнейший оргазм и всемирный поток от бесконечного потока спермы, залившего мне лицо.

Я откашливался и отплевывал попавшую в рот и прилипшую к небу его вязкую горькую сперму, а он все водил мне по ебальнику своим перемазанным хуем, постукивая по щекам. А после собрал рукой мне с лица всю слизь и начал остервенело дрочить мой вечно стоящий хуй, доведя меня до парализующего оргазма, я кончил ему прямо на берцовые сапоги. Его вывело это из себя, он обругал меня, грозя отправить на «губу», заломил мне руки и кинул себе под ноги приказывая вычистить его сапоги.

- Руки то, освободите, товарищ, ст. лейтенант! – я больным голосом пролепетал, согласившись уже на все, что он приказывает.

- Хуюки, еблом вычищай, снайпер, блядь, ты как собрался «духов» стрелять, то в телек стрельнет, то на меня, хуесос! Будешь еблом своим мне сапоги чистить, пока нормально стрелять не научишься, понял, вафел? Выполнять, солдат! – замполит еще больше заломил мне руки, уткнув рожей прямо в берцы, и начал возить рожей по сапогам, размазывая мою сперму по ним.

- Какого хуя ты возишься, ну ка высунул язык! – замполит снова пизданул мне нехилую затрещину. Я выполнил его приказ и вылизал языком оба его сапога, отплевывая все, что собрал в тряпку.

- Совсем другое дело, охуительный вафел! Будешь послушно выполнять приказы – будешь служить спокойно и достойно дембельнешься. Начнешь перечить, пеняй на себя, спуску не дам. Ну все, пиздуй отсюда, вафельник и не вздумай еще дрочить на посту, посажу на «губу» за пренебрежение правилами несения боевого дежурства, а уж там все сортиры будут твоими. Думай, – замполит выпроводил меня из кабинета в смешанных чувствах.

Конечно, я с удовольствием буду заглядывать к нему, чтоб подрочить в укромном месте, но перспектива каждый раз сосать его вонючую залупу не внушала большого воодушевления. Впрочем, сегодня все прошло не очень долго, может и в следующий раз пройдет также. Надо будет только стараться кончать себе в кулак, а то полировать языком сапоги не самое лучшее занятие. В эту ночь я уснул особенно крепким сном, меня не мучал ни стояк, ни сексуальные фантазии, я словно провалился в пропасть, из которой не было шансов выбраться, там было пусто, темно и свободно. Против моей воли меня кто-то вытягивал из пропасти, я открыл глаза, меня сильно тряс за плечо дежурный:

- Срочно к замполиту в кабинет.

- Ой, бля, чего ему еще надо ночью, - еще одним глазом смотрел сон.

- Хуй его знает, но он там с командиром и старшиной, бухают вроде.

- А я их на хуй сдался?

- Хз, пиздуй скорее.

Я прямо в майке и черных мятых обдроченных труселях, заляпанных еще с прошлого дежурства, прибыл в кабинет к замполиту. Там на самом деле помимо замполита был наш командир Игнатов, старшина Кривенкин и нач. мед-сан. части Антонов, на столе стояли бутылки с водкой и немудреная закусь. Я оттарабанил всем «здравия желаю» и стоял по стойке, ожидая указаний. «Вольно» - командир протянул мне граненый стакан, доверху наполненный алкоголем. Все трое смотрели на меня, я понимал, что отказываться бессмысленно, нужно пить. Насильно глотая, я выпил все до капли, потом хватая ртом воздух, пытаясь закусить или занюхать отвратительный вкус разбадяженного местной ужасного водой спирта. Командир, стоявший все это время рядом со мной, поднял руку и воткнул мой нос в свою рыжеволосую потную подмышку. Ужаснейший запах вдарил мне в нос не хуже нашатыря, голова прочистилась как бутылка из-под кефира ершиком. Остальные заржали, вспоминая, как они раньше занюхивали потными портянками.

- Ну что, рядовой, - замполит доложил о твоем отношении к несению боевого дежурства.

Я с укором на него посмотрел, вот, гнида, нахуя я ему сосал и вылизывал берцы. Я молчал, а Игнатов продолжал.

- Другого ждала бы гауптвахта, но с тобой мы поступим иначе. Замполит также доложил о твоих чрезвычайно умелых способностях по удовлетворению боевого напряжения воинского состава, так что решай. Это не приказ. Показываешь нам свои способности или… - командир не стал договаривать. 

У меня не было выбора, потому как, даже отказавшись сейчас, все равно завтра или послезавтра меня все равно замполит взывал бы к себе и поставил бы новый ультиматум.

- Есть, товарищ командир! – я снова вытянулся по струнке.

- Вольно, - командир снял майку и притянул меня в своему торчащему соску, – соси его нежно, как будто это твоя девушка, которая ждет тебя на гражданке. Ждет тебя баба?

- Да, ждет.

- Ну вот, давай целуй ее.

Пока я занимался грудью командира, остальные окружили меня, вытащили свои хуи и надрачивали. Игнатов опустил меня за плечи, направляя к хую старшины. Кривенкин был волосатым как черт на груди, но скромно пушистым на лобке. Его изогнутый дугой небольшой хуй с родинкой под залупой легко и просто помещался в мой рот. Его было удобно сосать, гонять по всем рту, облизывая круговыми движениями.

- О бля, Иванов, ну ты фокусник, ебать мой хуй! Мне так в жизни ни одна баба не сосала!

Командир за уши перетянул меня к себе и надел на свой прямой, как выточенный на токарном станке, хуй с идеальной параболической формой головки. Его лобок вонял точно так же как его подмышки, каждый раз втыкаясь в него носом, меня продирало насквозь, от чего возникало дрожь. Командиру это нравилось, эта вибрация придавала дополнительные ощущения, он согласился со старшиной, что я сосу превосходно.

- Блядь, тебе нужно было телкой родиться, ты сосешь просто охуительно! – Игнатов не выдержал и начал хвалить меня.

- Если бы я родился телкой, меня тут не было бы, -  я выпустил член изо рта.

- Разговорчики! Не отвлекаться, сосать командиру! Вы-пол-нять! – Игнатов снова насильно загнал в меня свой хуй.

- Есть – я промычал прямо с хуем во рту. Я обнаружил для себя, что ситуация в целом начала мне нравиться и даже возбуждать. Это единение боевых товарищей, это доверие друг другу своего мужского достоинства.

В конце концов, это тайна, а тайны, как известно, объединяют даже лютых врагов. Меня начал накрывать кайф от того что я сижу внизу, окружен волосатыми хуями настоящих мужиков, что за стенами части идет война. Посты обстреливаются, сослуживцы несут службу на вышках, на мосту, а я тут на коленях несу службу другого характера, обеспечивая спокойствие тылов. Во рту сменялись хуи командира, старшины, замполита, зам. мед-сан. частью, я выучил все их особенности и мог с закрытыми глазами безошибочно определить, чей хуй сосу. Первым кончил старшина, выстрелив на удивление мне так сильно, что я непроизвольно проглотил. За ним опорожнился командир, обляпав мне грудь и тельняшку, после него на шею кончил мне Антонов, выдоив из своего тонкого и маленького члена немного спермы, пока я сосал замполиту.

- Антонов, ты в своем лазарете, наверно дрочишь по 40 раз в день. Кончил, как кот наплакал – командир со старшиной подкалывали его, отойдя к столу и разливая спирт.

Замполит начал ебать меня также как и днем, глубоко, грубо, со слюнями, соплями и рвотными позывами.

- Угомонись, Кравчук, испортишь нам солдата, сам сядешь на его место, – Игнатов сделал замечание замполиту то ли в шутку, то ли всерьез. 

Но замполита это не останавливало. Он продолжал ебать меня как кусок мяса. Мои глаза застелило слезами и слюнями, его мокрая волосня противно елозила мне по лицу. Я ждал, когда же он, наконец, кончит, чтоб мне пойти спать. Коленки уже ломило от сидения на полу. Но он, видимо, после дневного оргазма никак не мог дойти до точки кипения. Моя глотка была расхерачена вхлам, мне было уже похуй как меня ебут, я послушно выполнял функцию дырки для слива армейской спермы. Когда замполит кончал, я даже не понял. У меня во рту было такое обилие слюней и все это вытекало мимо мне на ноги, на трусы и на тельняшку, что дополнительного объема от спермы я не почувствовал ни грамма.

Когда он вынул из меня свой обмазанный хуище, я вытер глаза тельняшкой и охуел от увиденной картины. Антонов лежал животом на углу стола и сосал старшине, а командир сзади от души ебал его в жопу. Я поднялся с колен, замполит плеснул себе и мне спирта в стакан, мы ебнули с ним, закусили колбаской. У меня член торчал через трусы как дуло автомата.

- Ну ка, старшина, уступи место рядовому, пусть узнает как наш доктор умеет работать языком, - командир приказал мне дать в рот Антонову.

Я с удовольствием всунул в его рот свой хуй, подражая замполиту. Я стал ебашить его в глотку с такой жестокостью, как замполит днем ебал мое лицо в слезах. Антонов послушно терпел, тем более что сзади с такой же страстью его ебал в жопу командир.

- Ну ка, Иванов, смени меня, - командир вынул хуй из жопы Антонова и вытер его тряпкой.

Я ни разу не ебал в жопу, даже свою Таньку, но подчинился приказу. Хуй     вошел гладко и легко по проторенной командиром дорожке. Антонов стонал как настоящая баба, будто у него была пизда, а не жопа. По моим ощущениям, анальный секс мне понравился больше, чем ебать Таньку в пизду. Жопа,в отличие от влагалища, не сужалась кнутри, а оставалась все таким же тугим каналом, сжимая еще больше как раз в самом начале, что давало просто нереальные ощущения сдавления хуя и его движения в узкой трубке. Залупа терлась о кишки со всем сторон, от чего у меня сносило крышу, я схватил Антонова за жопу и со всей дури начал ебать его, кончив прямо в него. Командир начал ржать, что теперь в полку будет прибавление, Антонов нарожает нам новых солдат.

На мое место встал старшина, быстро кончив Антонову на дырку, следующим опорожнился ему в нутро командир, и последним дольше всех мучал Антонова замполит, разъебывая его анус в широченное дупло своим огроменным хуем. Мы продолжали пить спирт и наблюдать, как Антонов кочевряжится, от ненасытного замполита. Тот кончил тоже внутрь, завершив оргию словами: «Будет тройня». Антонов ушел в комнатку с телевизором полежать на диване. Меня отправили в казарму, переодев сперва в трусы  и майку Антонова, так как мои были мокрые и все в сперме, слюнях и соплях. От ощущения на себе чужого белья, я не выдержал и в сортире быстро еще разок вздрочнул и обкончался.

1,5 года в Афгане пролетели для меня как целая жизнь. Спокойная жизнь внутри части резко контрастировала с постоянными обстрелами за ее пределами. Во время переброски в Джелалабад и обратно, нас обстреляли, были раненые. Все тяготы и невзгоды военной службы в горячей точке иногда вознаграждались горячими напитками и горячей мужской армейской еблей. Я регулярно заглядывал лазарет, чтоб спустить напряжение Антонову в жопу. Замполит же регулярно вызывал в свой кабинет, чтоб сделать то же самое мне в рот. Раз в 2-3 недели меня ночью будили на попойку в той же компании, оканчивающуюся групповой еблей меня рот и Антонова в очко. Дембель был одновременно и долгожданным и отвратительно сентиментальным, мужики еле сдерживали слезы, прощаясь друг с другом. 

Танька, сука, не дождалась меня  и выскочила замуж за одноклассника. Я сперва хотел начистить ему рыло, но увидев его смазливое женское лицо, передумал, понимая, что лучше бы выебал его в жопу.  Послав эту дуру куда подальше, я быстро влился на гражданке в компанию парней по теме. Каждый пидорас был готов подставить мне очко прямо на улице, да что тут говорить, я и сам поебался бы с загорелым охуевшим дембелем, коим являлся.. Натрахавшись со всеми кто давал в жопу в своем городе в течение года, я понял, что ужасно скучаю по своим армейским будням, по своим армейским друзьям. И даже теперь, когда у меня есть жена, дети, а  также несколько заднеприводных любовников, я постоянно вспоминаю свою службу и моих армейских друзей с теплотой.

Конец