Гей Москва - Знакомства на гей-доске Москвы

100 дней до развода

В один из обычных вечером, когда ничего не предвещало беды, я торчал в своем ноутбуке, слушая музыку, доделывая некоторые документы по работе и параллельно общаясь с парнишками в хорнете. У нас с женой никогда не было привычки лазить по ноутбукам или телефонам друг друга, поэтому я свободно хранил на своем ноуте фотки, видео, скриншоты, историю посещения браузера и так далее, среди которых было достаточно материалом гомосексуального содержания. Нам уже было за 50, наши дети выросли, и уже сами вырастили до школьного возраста своих детей. Мы остались с женой одни с собаками в трехкомнатной квартире. У жены – масса хобби по изготовлению одежды до росписи ваз в точечной технике, у меня – автомобили и ремонт радиотехники советской эпохи.

Помимо этого, у обоих - работа. Собаки - это то, что нас теперь объединяло. Секс у нас также регулярно присутствовал, но не был чем-то особенным, чего мы специально ждали и к чему готовились. Это было, как почистить зубы перед сном, часть вечернего ритуала – потрахаться и лечь спать. Спокойные и доброжелательные отношения сопровождали нас изо дня в день,  лишь изредка приправляясь мелкими ссорами. В тот вечер произошла банальная до невозможности ситуация. Я ушел в туалет и оставил ноутбук открытым. Все бы было неплохо, если бы оставил страницу с документами или просто рабочий стол, но я оставил на экране вкладку с хорнетом и открытой перепиской с парнем, который последние три месяца еженедельно по пятницам трахал меня на моей даче.

Когда я вышел из туалета, я только заметил, что на экране фотки полуобнаженных парней и открытый чат. Я сразу закрыл и продолжил работать.  Жена не подала никакого вида, но за ужином достала бутылку коньяка и, наливая мне и глядя в недоумевающие глаза, сказала:

- В следующий раз будь более осмотрителен и закрывай крышку ноутбука, а то оставишь при детях.

Я сразу все понял, меня как кинжалом пронзило, но великолепный, согревающий жилы, напиток 15-летней выдержки смягчил нанесенную рану, освободил мозг и развязал язык. Разговор предстоял долгий, но мы давно никуда не торопились.

- Началось все давно, когда ты только привела меня знакомиться со своими родителями. Помнишь, как я боялся, что они не примут меня из-за нашей разницы в финансовом благополучии? Что и произошло. Ты сама мне говорила. Вспомни, что мать уговаривала тебя забыть свое увлечение и найти себе жениха, подходящего для тебя по статусу и достатку. А не меня, из семьи простых рабочих, да еще с алкогольными проблемами.

- Да, это я прекрасно помню, я сама тебе это про все рассказывала и расстраивалась, но папе ты понравился, он в тебя сразу поверил и на самом деле, ты скоро устроился на работу, а после института пара пригласил тебя в свою компанию сразу на должность заместителя начальника отдела по претензионной работе. Так что при чем тут это и то, что я увидела в твоем ноутбуке? Я не понимаю, ты занимаешься сексом с мужчиной и это, говоришь уже давно, с самого начала? – Ольга налила себе еще янтарного нектара и осушила до дна.

- Не торопи меня, - я тоже пригубил огненного эликсира и продолжил, - ты все верно помнишь. Только не знаешь некоторых подробностей. После знакомства с родителями со мной связался твой отец, покойный Иван Альфредович, и предложил поехать на охоту. Я понимаю его, ему хотелось узнать меня, что я из себя представляю, и можно ли на меня надеяться как на будущего зятя. А я что? Мне было 20 лет, глупый неопытный мальчишка, конечно, я поехал, тем более твой папа для меня сразу показался авторитетным и рассудительным человеком.

Вся надежда была на него, потому что твоя мама точно не пустила бы тебя за меня замуж. На охоте я был впервые и ружье охотничье тоже держал в руках впервые. Конечно, все мои выстрелы были чисто для развлечения, а вот твой отец тогда подстрелил пару уток. Вечером мы ужинали в  избушке,  и твой отец поставил на стол бутыль калиновой настойки. Не смотря на то, что мои родители всю жизнь бухали по-черному, у меня у самого, ты знаешь, очень аккуратное отношение к алкоголю. Я выпил три небольших рюмочки под картошку с селедкой и для того, чтобы уважить твоего отца.  А дальше… - я замолчал, налил в бокал коньяка и долго крутил его в руках, вдыхая испаряющиеся пары.

- Ну, что было дальше? Напоролись как свиньи и подружились? Как у вас обычно у мужиков бывает – стоит вместе выпить, как сразу друзья по крови, - жена нетерпеливо и нервно постукивала пальцами по столу и поглощала конфеты одна за другой, хотя еще вчера хотела умерить свой пыл к сладкому, чтоб чуть-чуть схуднуть.

- Дальше Иван Альфредович меня изнасиловал, - я закрыл глаза и не видел Ольгиного выражения лица. 

Я прекрасно помню тот день. Как на видеозаписи. Охота, выстрелы, собака с утками в зубах, стол, свет желтой лампы, Иван Альфредович в светлой рубахе и трико. Немного алкоголя после охоты расслабили меня и сделали заторможенным в мыслях и реакциях. Он попросил помять ему шею. Я встал сзади и начал разминать ему плечи, трапеции и шею. Он снял рубаху, чтоб она мне не мешала.

У него были твердые напряженные мускулы, сперва я их еле-еле продавливал и он ойкал и шипел. Я переспрашивал, не больно ли я делаю, но Иван Альфредович хвалил мои сильные руки и говорил, что настоящий мужик должен терпеть и превозмогать боль ради достижения результата. На самом деле, через 15 минут его шея и полечи стали мягкими как пластилин, я играл ими как ребенок в песочнице с мокрым песком, гоняя волны и сжимая в ладонях пригоршни плоти. С меня уже пот катился градом. Иван Альфредович поблагодарил меня и встал, посадив меня на свое место. Теперь он делал мне массаж шейно-воротниковой зоны, правда он делал это более профессионально, чем я, широко, спускаясь вниз по позвоночнику, захватывая руки и боковые поверхности спины. Вначале мне было неприятно и больно, но я помнил его «терпеть и превозмогать» и старался следовать этому завету. Через некоторое время боль ушла, спина стала мягкая как тесто и приятно горела, а потом стала легкой как перышко, будто ее нет совсем. Иван Альфредович велел раздеться догола и лечь на постель.

Сам он оставался только в светлом термотрико с босыми ногами и голым торсом. Сложен он был как настоящий мужчина: выраженные округлости бицепсов, толстенные запястья, широкие крылья на боковинах спины, крупная мышечная грудь и твердый живот. Никаких кубиков не проявлялось, но боковые очертания пресса четко прослеживались глубокими бороздами, что в боковом свете лампы с эффектом полутени смотрелось  как у гладиаторов из кино про Древний Рим. Я лег на живот. Иван Альфредович начал задействовать в массаж  все мое тело от пальчиков ног до макушки головы. Это было нереально круто и парализовало все мои конечности. Тело словно не принадлежало мне, мышцы расслабились. Как будто я уснул в горячей ванной, а когда проснулся, хоть и хотел бы пошевелиться, но не мог. Он не избегал зоны ягодиц и точно также сильно сжимал их и проминал, как и все остальные мышцы. Я замечал, что он вовсе не поверхностно проходится по этой зоне, а сильно растягивает булки друг от друга и глубоко запускает пальцы, даже касаясь моих яиц. Мои мысленные замечания моментально растворялись в общей неге и массажном параличе, тем более так же тщательно он прорабатывал все части тела, включая пальцы рук и ладони. После он велел мне перевернуться на спину, что я не смог сделать сам, так как степень расслабления и, возможно, в сочетании с калиновой настойкой и общей усталостью от охоты, позволила мне только чуть приподнять голову. Я не хотел переворачиваться, я хотел прямо так и лежать до утра, не двигаясь и сканируя умом каждый сантиметр своего тела, как он приятно покалывает иголочками.

Иван Альфредович помог мне сам перевернуться. Я поддался ему и закрыл глаза. Веки стали настолько тяжелыми, что не было никаких сил смотреть в потолок, да и не за чем. Его руки двигались снизу, начиная от ступней и пальцев ног. Это было и неприятно, и приятно, и щекотно, и до дрожи остро, и мягко расслабляюще одновременно. Массаж икр окончательно отключил мое тело от головы. Я не мог отдавать приказы своим конечностям. Они жили своей жизнью. Проминание бедер было болезненным, они сокращались под его сильными, как клешни, ладонями. Я не то чтобы уже терпел, я уже не мог повлиять никак на происходящее, так как импульсы от мозга к мышцам словно блокировались на уровне шеи. Чтобы пошевелиться, нужно было приложить тонну усилий, будто выползти из-под накрывшей многометровой снежной лавины. Его руки вовсю ездили по моей груди и животу, после мне показалось, что к Ивану Альфредовичу присоединился еще кто-то, так как рук по ощущениям стало слишком много. Я с трудом приоткрыл глаза, но никого кроме него не было. Он так умело водил руками одновременно по разным частям тела, что создавался множительный эффект. Мое тело словно висело в невесомости, я не чувствовал, что лежу на постели, я словно летел в никуда на скорости света вместе со всем окружающим миром (прим. авт. - что недалеко от истины). Я настолько был оторван от мира в эти минуты, что вообще не заметил, как Иван Альфредович перешел от всего тела к моему члену и яйцам. Я был в полудреме, в глазах мелькала Ольга, дочь Ивана Альфредовича и моя будущая супруга, она кружилась в соблазнительном танце и манила к себе.

Когда у меня возникла эрекция и Иван Альфредович стал жестко растирать мой член и яйца, оттягивая их, я очнулся от дрёма и с испугом стал осознавать, что происходит. Мои губы вяло мямлили: «Что Вы делаете, не надо», а руки слабо тянулись к члену, чтоб убрать с него чужие ладони. Он отвечал, что все нормально, чтоб я лежал и не дергался.  Я боялся, что сейчас он доведет меня до оргазма, и я кончу прямо ему  в лоб, а он видимо и хотел этого достичь. Он работал руками настолько умело, что мои способности к мастурбации – просто детский лепет по сравнению с его навыками. Разнонаправленными движениями со сменой темпа он почти доводил меня до точки невозврата, но каким-то образом чувствовал это и блокировал, оттягивая яйца и переходя на какие-то точки над коленками. А потом снова начинал массировать мне член. Дрочкой это назвать нельзя, это был высший пилотаж по доведению до точки кипения. Он подводил меня к грани извержения около пяти раз, промежутки между экстремумами сокращались. Наконец настал тот момент, когда вернуться к спокойному состоянию было невозможно, я издал звук раненого зверя и, выгнувшись судорожной дугой, начал фонтанировать, словно прорвавшийся сквозь недра земли гейзер.

Все мысли, что я кончаю на будущего тестя, испарились, для них не нашлось просто места в голове. Я лежал как подстреленная дичь, бьющаяся в агонии. То и дело меня подтрясывало, как редеющие раскаты грома уходящей грозы. Иван Альфредович растирал мою сперму по моему животу и бедрам, а потом сложил меня в позу эмбриона, а сам прижался сзади и крепко обнял, накрыв нас обоих пледом. Это потрясающее ощущение согревающего тепла и крепких мужских объятий давали чувство защищенности и успокоения. Между тем, я вполне ясно ощущал, что Иван Альфредович полностью наг, так как ногам и я чувствовал не ткань его трико, а кожу и волосы на ней, а между моих ягодиц ютился его эрегированный член. Он продолжал меня обнимать и целовать в шею и начинал волнообразно двигаться, гоняя член между моими плотно сжатыми бедрами, смазанными моей же спермой. Я если бы и хотел освободиться, то не мог, его руки сковали меня в жесткий круг и не давали шелохнуться. Хоть голова еще не отошла от офигенного оргазма, я все понимал и чувствовал, как его член уже проскальзывает в направлении к моему анусу и твердокаменной плотности залупа вдавливается в меня, расширяя дырочку. Меня настигло осознание, что меня просто нагло и дерзко насилуют. Я собрал все свои оставшиеся силы и что есть мочи попытался вырваться. Но Иван Альфредович напряг свои стальные мускулы и жилы и дал понять, что сопротивление бесполезно.

Я захныкал, как ребенок, просящий игрушку в супермаркете: «Ну, пожалуйста, отпустите меня, пожалуйста». Иван Андреевич, сперва ласково уговаривал меня «Ну, давай, уже почти все, пусти меня в себя, мы породнимся и станем одной семьей». Я тихо и негромко плакал и просил «Не надо», ощущая жгучую боль в заднице, куда уже проникла половина головки.  Я решился на последний отчаянный шаг и сильно укусил Ивана Альфредовича за руку. Он среагировал молниеносно, оглушив меня ударом в висок, от котрого я потерял сознание на полминуты. Когда очнулся, в жопе уже взад и вперед гонялся хуй, а цепкие руки уверенно держали меня, подталкивая мое тело к нему. Я только болезненно стонал, слушая его «Терпи и превозмогай». У мен кончились силы бороться. Он уже не держал меня, а лежал просто всем телом, целуя в шею и губы. Я чувствовал себя беспомощным куском плоти, с которым можно делать все что угодно. Тяжесть Ивана Альфредовича расплющивала меня на кровати. Что творилось у меня в заднице, я не соображал и даже не хотел об этом думать. Сконцентрироваться на этих ощущениях не получалось, как и вообще думать о чем то конкретном. Иван Альфредович стоял уже перед моим лицом и, нажав мне на углы нижней челюсти, насильно открыл рот и кончал туда.

Мне было все равно в этот момент, льют ли мне в рот сперму, керосин или самогон. Ощущения ,что мне в жопу запихали черенок от лопаты, и продолжают остервенело им двигать, разрывая все внутри, не прекращались. Иван Альфредович сидел за столом и глушил настойку. Я попросил налить мне. Он подошел и напоил меня из горла, после чего наступила долгожданная ночь и сон, в котором я кружил на карусели до тошноты. 

Утро началось с сушняка и поиска воды для питья. Иван Альфредович встал раньше меня и уже сходил до деревни за снадобьем. Я не мог с ним разговаривать, только кивал или мотал головой. Во время завтрака, мне было дано понять, что если я хочу жениться на его дочери, я должен принять условие как минимум раз в неделю проводить досуг с ним. Если я даю согласие, то у меня будет все: жена, работа, финансовое благополучие. Если нет, то дочери мне не видать и всю будущую жизнь провести в нищете как мои родители. Если с моей стороны будут предприняты попытке подвергнуть огласке события прошедшей ночи, то это закончится для меня плачевно. Его доводы и аргументы звучали очень убедительно, в то же время я не чувствовал в нем сильной агрессии. Он относился ко мне с большой симпатией. Только эта симпатия была слишком большой, такой большой, что я не ожидал. Я все еще не мог выдавить ни слова и только кивал.

В тот момент мне хотелось только одного – выбраться поскорее из этой чудовищной избы и зарыться дома в родном одеяле и не выползать оттуда суток трое. Эта возможность была предоставлена, я объявил всем, что заболел, чтоб меня не искали, а сам в это время спал, дремал, лежал и думал. Через неделю я с Ольгой поехал снова в гости к ее родителям, что означало мое согласие с условиями сделки. Ольгина мама косо смотрела на меня еще около трех месяцев, постоянно делая мне замечания по поводу моих манер и внешнего вида, но благодаря ее упрекам и уколам, я научился вести себя соответствующим образом в обществе. Иван Альфредович раз в неделю брал меня то на охоту, то в баню, то на лыжи, то на турбазу.

Список развлечений был нескончаем, одно было неизменно – вечером он трахал меня в зад и учил делать ему минет. Через 3 месяца он способствовал моему устройству на работу в отдел логистики с удобным графиком и недосягаемым уровнем зарплаты для обычного студента. Я смог позволить дарить Ольге приличные подарки и водить в кафешки. Ольгина мама, видя мой рост, изменила отношения ко мне и стала более благосклонной, теперь уже нарочно тыкая в мои пробелы в знаниях этикета и показывая как делать правильно. Через год я сделал Ольге предложение, и мы поженились.

Жена слушала меня и молчала прямо как я после изнасилования. Она хотела что-то сказать, но не смогла из-за кома в горле. А я продолжал:

- А помнишь на свадьбе, после конкурса на лучший танец, мы с Иваном Альфредовичем исчезли на 20 минут? В кладовой ресторана он меня прямо в свадебном костюме, спустив синие брюки, трахал в зад и кончил мне на задницу, надев сверху трусы, от чего они прилипли. А потом ночью ты говорила, что у меня раздражение от пота и долгого сидения на стуле. Теперь ты знаешь, от какого пота были те красные пятна. За два года нашей с тобой жизни твой отец выдрессировал из меня послушную секс-игрушку.   Поначалу я шел на эти встречи как вынужденную необходимость, воспринимал это как плату за мою любовь к тебе, но потом это стало восприниматься по-другому. Болезненные ощущения, терпение и превозмогание прошли, я поймал себя на мысли, что теперь мне нравится приходить после недели секса с тобой к твоему отцу и стелиться под него самому. Я стал получать кайф от анального секса, от долбежки в простату и даже от минета.

Я полюбил вкус спермы  и уже делал минет не потому ,что Иван Альфредович пихал мне свой хуй в рот, а потому что я жаждал облизать его скользкую залупу, залезть языком во все щелки и ублажить своего тестя. Я стал сам возбуждаться от этого процесса. В одну из встреч, когда я уже был полностью перевоспитан из гетеросексуального скромника в гомосека-извращенца, он сел мне своей волосатой задницей на рот и приказал отлизывать так, как я отлизываю тебе. После чего он настойчиво попросил его выебать.  Мой расширившийся сексуальный кругозор уже спокойно воспринял все его экспериментальные идеи и с тех пор я стал универсалом в сексе. Жопа у Ивана Альфредовича была широкая, так как он регулярно посещал уролога для массажа простаты, и, по всей видимости, уролог его массажировал чуть ли не всей ладонью. По крайней мере, я не испытал никаких неудобств при вхождении в его задний проход, все было мягонько и нежно.

Мне очень нравилось трахать тестя в зад, эти шелковые ощущения были незабываемыми. Секс с тобой, извини меня, конечно, не шел ни в какое сравнение с тем, как мы еблись с твоим отцом, до потери сознания. Со временем, я стал ждать каждой встречи с Иваном Андреевичем и даже стал просить его встречаться чаще. Для меня стало острой необходимостью регулярно сосать хуй и ебаться в очко.

Через два года я окончил институт, и как ты правильно заметила, меня сразу взяли к твоему отцу на работу на руководящую должность. А знаешь почему? Потому что начальник отдела претензионной работы во время собеседования, на котором присутствовал и твой отец тоже, отсасывал нам обоим, а после мы его на  пару с Иваном Альфредовичем трахнули.     На работе мы с начальником ежедневно тренировались друг у друга на членах в его кабинете, периодически заходил твой отец, и тренировка превращалась в показательные выступления. Иван Альфредович садился на диван, а мы на столе среди бумаг разыгрывали перед ним эротическое шоу, переходящее в бурный гейский секс, к которому он впоследствии присоединялся.  В те наши групповые игрища я попробовал сосать два члена одновременно, насаживаться на член жопой и одновременно ебать сам. Попробовал вкус спермы начальника и вкус его очка. Они отличались от вкуса Ивана Альфредовича. Тогда я впервые ощутил, что хочу попробовать с другими мужчинами.

После развода с твоей мамой ты сама знаешь, как Иван Альфредович сдал, перенес два инфаркта и инсульт с парезом левой половины тела и, несмотря на это, продолжал жить один и сам себя обслуживал. Я ездил к нему ежедневно, не только чтобы привезти продукты и помочь с бытовыми нуждами. Постоянно со мной приезжали парни и мужчины, которые занимались со мной сексом под руководством тестя. Сам он был уже не в состоянии быть активным участником интимного процесса, хотя эрекция у него была вполне достаточной, чтоб делать ему минет. Однажды он попросил устроить перед его глазами групповой секс из более чем пяти человек. У меня ушло 2,5 месяца, чтоб познакомиться в интернете с нужными людьми и выполнить его прихоть.

Это было уже не необходимостью, можно было отказаться. Я любил твоего отца и хотел сделать ему приятно, кроме того я неистово полюбил секс с мужчинами.     Несмотря на болезненное состояние, Иван Альфредович говорил, что очень доволен жизнью, благодаря тому, что в ней есть такой зять как я. Когда он ушел, у меня не было ни капли сожаления или обиды за его поступок на нашей первой совместной охоте. Была тихая грусть, что больше я никогда не почувствую силу его рук, тяжесть тела, вкус спермы и нежность ануса. Я недолго горевал, у меня всегда был пассивный начальник на работе, а активов найти не составило труда, так как уже часть контактов была налажена. Наша семейная жизнь с тобой была как муляжом, настоящая моя жизнь начиналась, когда я встречался с мужчинами. С ними я чувствовал себя свободным и раскрепощенным, даже если не брать во внимание сам непосредственно секс. С ними у нас всегда было множество тем для беседы и никогда не скучно. Единственная проблема во всем этом – время, которое неумолимо идет вперед, а мы не молодеем. Копятся болячки, плохое самочувствие и лишний вес, активность уже не та и трахать по паре пассивных парней меняя их как перчатки в течение всей ночи я уже не мог. Хотя я старался не уходить совсем от активной роли в сексе, все чаще я стал целенаправленно знакомиться с мужчинами-активами. И ты знаешь, эта тема с каждым годов становится все обширнее и популярнее. Молодое поколение через одного готово пойти на секс, особенно если он будет сопровожден небольшим материальным подарком.

Для кого-то это кажется блядством или продажной любовью, для меня же и других мужиков в моем возрасте это крайне удобно. Не нужно ничего обещать, по долгу переписываться и встречаться, сумма затрат не превышает нашего среднего чека в магазине продуктов, так что считать это какой то тяжелой статьей расходов для семейного бюджета – смешно. Зато можно получить все желанное в нужно время, не затрачивая много усилий.  Последние годы с развитием мобильных технологий познакомиться с парнем любого возраста стало вообще проще простого. И я без этого не могу. Гомосексуальные отношения давно стали частью моей жизни, только в них я настоящий. Я не хожу ни в какие клубы и гей-парады и не обматываюсь радужными флагами. Закрытые вечеринки, где присутствуют только люди из темы - это та отдушина, где я могу отпустить все свои ограничения  и быть самим собой без боязни, что обо мне кто-то что-то не то подумает. Впрочем, теперь мне и вообще это все равно. Мне много лет, у меня хорошая семья и никого не должно ебать, как я развлекаюсь в постели.

- Ты хочешь развестись со мной? – жена мрачным видом смотрела на меня.

- Нет, меня все устраивает в нашей жизни. Просто, чтоб не было непониманий, теперь ты все знаешь.

- Я не смогу больше жить с человеком, который столько лет мне врал.

- Ты считаешь, я должен был рассказать тебе, что твой отец со мной сделал? 

- Я не знаю. Отца давно нет. Ты говоришь, что наша жизнь – муляж. Ты прав, разводиться нам - смысла нет. Но разъехаться придется. Живи своей настоящей жизнью. Я тоже попробую жить как-нибудь сама.

Месяц мы жили порознь. За этот месяц меня переебло половина моих собеседников из чата в хорнете и двое из них остались у меня жить. Эти мальчишки по 19 лет напоминали мне меня, когда покойный Иван Альфредович  пустил мой поезд жизни на гомосексуальные рельсы.

За тем только исключением, что с моей стороны не было никакого насилия и принуждения. Парни самостоятельно принимали решение и были изначально готовы к жизни и сексу с мужчиной. Они учились в институте на факультете государственного и муниципального управления. Молодые ровные тела без морщин, сыпей и родинок делали меня самого молодым. Бескрайние фонтаны спермы по нескольку раз в день прямо мне в рот заряжали меня дефицитными гормонами и витаминами. Многочасовые еблинговые марафоны в мое разбитое за годы блядства очко тренировали мое тело, сердце и простату лучше, чем беговая дорожка и посещение уролога.    Тонкие изгибы их тел в нижнем белье, в котором они ходили всегда по дому, радовали мои глаза и каждый день был словно праздником. 

В один из дней на порог внезапно появилась жена с чемоданами и словами, что она все обдумала и решила. Что это все глупости, что ей все равно с кем я сплю, что у нас дети и внуки и им нужны бабушка и дедушка и что пусть все будет как прежде. Я стоял в коридоре и ничего ей не отвечал, она тараторила как сорока. В коридор вышли ребята в трусах и прошли оба в туалет, где в унисон зажурчали одновременно в унитаз. Бесконечный речитатив жены оборвался, она задергала губами, собралась и ушла. Теперь уже точно навсегда. У меня не было никакого расстройства, а только облегчение. Я достал бутылку шампанского. Вместо занятий в институте это  утро мы начали с игристого шипучего винопития, которое плавно перешло в постельные игры. Миша и Денис обняли меня с двух сторон, облили шампанским и начали облизывать. Не знаю, кому из них пришла эта идея, но пока Миша отсасывал мне хуй, Денис наклонил меня к столу и языком отлизывал мою широкую воронку ануса, а после вставил в нее горлышко бутылки из под шампанского. Мое привыкшее очко жадно натянулось на длинное горлышко, словно тоже хотело отведать искрящегося напитка. Денис наклонил меня еще сильнее, и остатки шампанского вытекли прямо внутрь меня. В таком виде он вынул из моей жопы бутылку.

Я разогнулся, а он подставил рот под мой анус. Из него выливалось пенное шампанское, чуть согретое моим нутром. Миша подошел к Денису, и он напоил его из своего рта выпущенным из моей жопы вином.  Ребята поставили бутылку на пол, я сел на нее, начав ездить вверх и вниз, а они начали трахать меня в рот пихая сразу два члена мне за щеки. Когда мой зад начал застревать на самой широкой части бутылки, Миша лег на ковер на полу, я сел на него наездником, а Денис вошел сзади вторым стволом. Это было вполне легко и безо всякой дополнительной смазки. Ребятки вытрахивали меня двустволкой около 45 минут, пока с них не потек пот в три ручья. Даже небольшое количество алкоголя подействовало как замедлитель оргазма и молодые ребята измудохались, стачивая свои концы о мое морщинистое дуплище. Денис продолжил дрочить себе, а Миша снова взял в руки бутылку из-под шампанского и довел меня ей до белого каления.

Я спустил вялым, абсолютно не стоящим членом так, что наделал огромную лужу спермы на полу. Миша спустил туда же. Денис все продолжал дрочить и наступил мне ногой на щеку, вжав в лужу из кончи и, приказав начать вылизывать, параллельно кончая на меня. Он не убирал ногу, пока я не вылизал все до конца, а после приказал вылизать еще и его ногу. Это было что-то новое в моем гейском опыте, неизведанное, и от этого очень возбуждающее. С этого дня в наше домашнее крейзи-меню помимо обычного анального секса и минета, прочно вошли фут и бут фетиши. Я мог часами вылизывать своим студентам ноги. Они приходили после пар или тренировок, садились сами на диван и клали их на стол, а я на четвереньках около стола обрабатывал их своим языком, слизывая вкусный пот и обсасывая их соленые пальцы. Бывало, что парни дрочили и кончали на свои кроссовки, которые мне так же предлагалось вылизать до блеска. 

Как-то раз они вернулись со студенческого концерта не одни, с компанией ребят и на входе подмигнули мне, что все в теме. Тот вечер стал откровением для меня и посвящением в новую роль.  Я выполнял функцию обслуги для всех пришедших. Я разувал, раздевал всех, приносил еду, напитки, массировал шею, когда парни набрались достаточно алкоголя и смелости, мои ребята запалили костер разврата, при всех повалив меня на пол и начав топтать ногами по телу, животу и лицу. Некоторые из студентов тоже осмелели и подходили и пинали меня потихоньку ногами и пихали ноги в потных носках мне в нос и в рот. Миша сходил в прихожку за кроссовком, надел его мне на лицо и примотал скотчем, а сам снял с меня трусы и повторил уже пройденный много раз фокус с утапливанием в моем очке пивной бутылки. Ребята расселись на диванах по кругу, кто-то дрочил, кто-то сосал соседу, но все выставили вперед свои ноги и я всем по очереди их вынюхивал и вылизывал. Кому–то пришла в голову игра, чтоб я узнал по запаху, где, чьи кроссовки. Мишкины и Денискины я и так знал, они в конкурсе не участвовали.  Столько потных кроссовок я не нюхал никогда в жизни, это оказалось охуенно, меня колбасило, будто они насыпали в свои кроссовки наркотиков.

Я узнал больше половину участников, за что получил право вылизать их потные задницы. За то, что я не узнал остальных,  мне завязали глаза и приказали открыть рот, а сами в это время плевали мне туда и сморкались, заставляя благодарить каждый раз. У моих ребят уже вовсю чесались члены, и они нагнули меня и начала ебать на глазах всех, чем вызвали общее возбуждение и желание отъебать старого пидора. Меня ебали и без гондонов и кто-то с резиной, использованные гондоны со спермой кто-то заталкивал мне в рот, заставляя высасывать оттуда содержимое. У меня все еще была повязка на глазах, поэтому кто это был, мне неизвестно, впрочем, это было и неинтересно. Главное что я стоял раком, а ненасытные юнцы опорожняли в меня свои быстро восполняемые запасы. В момент, когда в заднице у меня была двустволка из членов, за обеими щеками было по члену и обеими руками я дрочил тоже по члену меня настигло осознание, какая я великовозрастная блядь для молодых пацанов-студентов. Это ощущение меня удовлетворяло на 100% и заставляло соответствовать ему в полной мере. Когда большинство студентов кончили по нескольку раз и расслабленно расселись на диванах, я лег на спину и дергал свой вялый член. Глаза все еще были завязаны, поэтому я открывал рот самопроизвольно только тогда, когда его касалась чья-та залупа или нога. Мне было приказано сверху открыть рот, и я выполнил, ожидая, что последует плевок, но вместо него полилась жидкость. Сомнения в том, что это было совсем не пиво, рассеялись за какие то сичтаннеы секунды. Это была моча, кто-то решил не утруждать себя походом в туалет, куда после выпитого пива стояла очередь, а использовать безотказного пидора с завязанными глазами.

В течение ночи еще несколько человек воспользовались этой неожиданной опцией, а я для себя открыл новый вид обслуживания своих пацанов. Вечеринка разошлась под утро. Несколько человек остались ночевать у нас, что утром аукнулось мне готовкой завтрака на пятерых человек без участия меня, так как мой завтрак состоял из пятикратной порции спермы. Такие студенческие посиделки повторялись у нас еженедельно до тех пор, пока мои пацаны не закончили в универ и не отправились на срочную службу. Стоит ли рассказывать, что проводы в армию состоялись у нас в квартире в виде тематической тусовки, где рядовые имели прапорщика как придорожную шлюху. 

С уходом ребят на службу, я не устраивал никаких сходок и вечеринок, хранил им верность как юная девица, чтобы отметить их дембель в полной боеготовности. Периодически заглядывала жена, интересуясь, как я поживаю, и все ли у меня хорошо.

Однажды, она даже осталась переночевать, и мы прожили вместе 4 месяца. Я даже ее трахал по ночам и ей начало казаться, что все станет по-старому, что моя безумное помешательство прошло. 100 дней до приказа были ее стами днями до развода. До последнего она надеялась, но, в конце концов, отпустила. День развода я отмечал у ног своих пацанов, Мишы и Дениса, закованных в шнурованные блестящие берцы, пахнущие доблестью и отвагой отслуживших мужиков. В этот день начались новые страницы в моей сексуальной жизни, на которых появились истории с тренировками, отжиманиями, чисткой туалета. Я узнал, как нужно чистить ботинки и пришивать воротничок к подворотничку, а также в полной мере познал жгучую боль от солдатского ремня в наказание за неправильно завязанные портянки.

Конец