Гей Москва - Знакомства на гей-доске Москвы

Индивидуальный подход

Меня зовут Стив Катлер, я учусь на факультете журналистики. Из всех сфер этой широкой отрасли больше всего меня привлекает военная журналистика. Конечно, пока я студент, ни в какие зоны военных действий меня послать не имеют права. Но на различные военные объекты, не связанные с секретными данными, меня посылали частенько: взять интервью, осветить тему поставки новых вертолетов  и так далее, что было необходимо для написания курсовых работ  в первую очередь, и для опыта в целом, так сказать, вливания в тему.  Все эти вылазки мне безумно нравились, но мне все было мало, мне хотелось изнутри ощутить военный дух, как устроен быт, день людей, выполняющих функции по сохранению мира.    После серии удачных интервью и выхода моей статьи о новых поставках вооружения мой куратор решил, что я готов к серьезной работе и на 2 недели отправил меня  в военно-тактический лагерь, на базе которого должны были пройти учения по отражению воздушной атаки и показательные минно-взрывательные работы. 

В лагере ответственным за меня назначили сержанта Дэйли, но он пропал, после того как он устроил мне ночлег. В штабе мне сказали, что его перебросили в другой штат. А на вопрос что же делать мне,  сказали главное, чтоб я не мешался и мельтешил перед глазами.    Такой поворот дела меня не устраивал. Мне нужен был человек, которого я могу завалить кучей вопросов, который расскажет, как тут все устроено, проведет и покажет что, где и как, и будет меня сопровождать на протяжении всех 2 недель. Дэйли уехал, нового никого ко мне не прикрепили, я вернулся в свою палатку, которая была рассчитана на большое количество человек. В палатке уже толпились парни, раскладывая сумки, ящики и устанавливая раскладушки. Дэйли предупредил их заранее, что с ними будет жить студент-журналист, поэтому они не были удивлены моему появлению, но отнеслись ко мне настороженно. Весь первый день я мотался по территории и везде всем мешался, в конце концов, я вернулся в палатку и лег спать. Толпа гогочущих парней разбудила меня, но быстро кто-то скомандовал «отбой» и свет потушили. Наступила тишина.

Утро наступило слишком внезапно, чтобы успел это сообразить. Мужики одевались и трясли меня, чтоб я шел с ними. Выйдя из палатки, я увидел уже строящуюся колонну и выходящих отовсюду военных в штанах и майках. Был скомандован старт, и колонна как стадо диких животных медленно затопала, удаляясь в сторону холма. Я был не совсем хиляк, но утреннему марафону в 12 км точно готов не был. Сердце стремилось выпрыгнуть из груди, дыхание клокотало, как будто я проглотил сломанный фен, язык присох к зубам, носки склеили мне ноги с кроссовками. Все мысли о том, как я мог подписаться на эти невыносимые муки, из головы улетучились, и осталась только одна - дожить бы до финиша и не рухнуть замертво в метре от него.

Колонна из нескольких десятков мокрых бритоголовых тел в кепках, майках, штанах и ботинках уверенно передвигалась из-за холма по направлению к базе. По лицам мужчин было видно, что они также бегут устало, уже не перекидываются фразами, каждый сосредоточен на себе. Последний километр был пройден, а мои ноги все еще бежали, они разучились ходить. Коленки все еще выскакивали вперед, а легкие продолжали дышать в установленном ритме.   Мужчины стали разминаться, подтягиваться на турниках, отжиматься на брусьях, я же сел прямо на траву и не мог пошевелиться еще около получаса. До завтрака я еле доковылял, после был объявлен 2-часовой перерыв, за которым следовало изучение плана действий, построение тактики отражения атаки воображаемого противника и прочие теоретические основы ведения боя.  Во время перерыва все переодевались, умывались. От такого обилия голых и полуголых тел, загорелых, смуглых и наоборот белоснежных задниц, волосатых   и бритых лобков, мелькающих тут и там татуировок, у меня кружилась голова, я хотел и рассмотреть все и всех как можно внимательнее, и самому хотелось переодеться и умыться.  За полчаса все сделали свои помывочные дела, и суматоха сменилась относительным спокойствием.

Я хотел поговорить с кем-нибудь, задать некоторые вопросы о службе, но все мои попытки завязать разговор игнорировались и переадресовывались соседу «спроси у него». Я понимал, что тут лишний, но в этом и состоит суть журналиста, найти подход и получить необходимую информацию. У меня не было таких профессиональных навыков, до этого я сталкивался только с тем, что люди заранее готовы со мной беседовать и идти на контакт. Мне нужно было найти какой-то подход, но какой я терялся в догадках.

Через 2 часа отдельные группы собрались в огромных палатках, где был обустроен как конференц-за с проектором, столом с картой, доской как в школе и кучей стульев. Я ничего не соображал в том, что мне рассказывают. Записывать на камеру или диктофон мне было запрещено, поэтому я хлопал глазами и делал заинтересованный вид, больше наблюдая за аудиторией. От большого количества людей в одинаковой форме с почти одинаковыми чертами лиц рябило в глазах, и когда все встали и подошли к столу, я незаметно вышел из этой палатки и направился в свою, попробовать начать писать статью хотя бы о своем утреннем беговом подвиге. В палатке никого не было, и вообще полигон опустил, все были внутри импровизированных залов и изучали придуманные наверху планы.

Я открыл ноутбук и написал первый абзац. Дальше ну никак не шло, не о чем было писать. Интервью я ни у кого взять пока не смог, ничего зрелищного еще тоже не было. Я стал осматриваться и изучать окружающие себя вещи и предметы. Рядом с соседней раскладушкой находилась открытая сумка, из которой торчали майки, книжка, блокнот, бритва. Я взял блокнот и полистал. Ничего интересного не нашел, все как обычно у всех людей: заметки, напоминания, адреса, телефоны, в отдельном кармане лежали смятые майка трусы и носки от утреннего марафона. Копаться в чужом грязном белье нехорошо – так обычно говорят о разговорах на личные темы, но тут я решил покопаться в прямом смысле. Я достал оттуда трусы, это были широченные длинные боксеры песочного, почти телесного цвета. У меня обязательно должны быть такие, как память об этой поездке. Я решил любым способом заполучить такие, но спиздить их прямо сейчас было бы верхом безрассудности. Я решил, что обязательно сделаю это в последний день. 

Брезентовая дверь палатки зашевелилась и я, задрожав от испуга, что сейчас меня спалят с чужими трусами в руках, упал под раскладушку и уполз в угол за ящики. Сердце колотилось так, будто я снова бегу марафон. В палатку вошло трое рядовых, двое ночевали тут, третьего я вроде бы тут не наблюдал. Один, который повыше встал у двери, наблюдая, не идет ли кто-то. А второй местный палаточный житель с черными усами широкой спиной расстегнул штаны, снял до колен трусы песочного цвета и приказал третьему сесть на пол и начать работать. Последний, вытаращив  глаза, смотрел на усатого и ничего не делал. Усатый усадил его сам и стал пихать вялый мотающийся обрезанный член парню в рот, тот стиснул зубы и не давался. 

- Капрал Джеймс, да уеби ему еще, че он ломается как целка! – высокий, что стоял на шухере, нетерпеливо потирал себе пах, потом подошел к сидящему на коленках парню и сильно ударил его по виску – ну, сука, хорош ломаться, знаем все про тебя, давай по быстрому работай и пойдешь отдыхать дальше! – высокий пальцами надавил парню на челюсть, из-за чего тот выкрикнул больно и приоткрыл рот. Высокий наклонился близко к его лицу и шепотом пробурчал – давай, девочка, поработай ротиком, а то мужички совсем оголодали от ласковых язычков, порадуй солдатиков, ты же умеешь. – высокий нежно погладил парня по щекам, а после набрал в рот харкотины и со всей мощи выплюнул ее в лицо нижнему и грубо и больно ударил его по затылку, насадив тем самым на уже вставший, толстый, но короткий хуй усатого Джеймса. У парня выступили слезы на глазах, он вытирал их руками, всхлипывал и сосал. Высокий снова подошел к двери и комментировал:

- Ну, вот видишь. Сразу бы делал все как нужно и обошлось бы без пиздюлей, но ты, наверное, любишь, когда тебя пиздят, поэтому строишь из себя недотрогу. Да? Любишь, сука? – высокий снова подошел в парню и замахнулся на него рукой, но тот замотал головой и сделал такие умоляющие глаза, что высокий опустил руку. 

- Не любишь - так бы сразу и сказал – высокий расстегнул ширинку и вытащил через нее свой член, тоже обрезанный и чуть подлиннее.

 – Соси мне теперь. Капрал Джеймс, встань на шухер, - высокий вставил свой обрез в рот парнишке и начал грубо его иметь, не переставая говорить – Ах, какая заебательская шлюха! А то я уж думал в этот раз не найду себе хуесоса! Ах, как ты здорово сосешь, рядовой Браун! Может тебя представить к награде? 

Усатый стал посмеиваться, а высокий водил залупой по губам парню, надрачивая себе хуй левой рукой. Я сидел за ящиком, прикрыв рот руками, чтоб не выдать себя даже дыханием. У меня самого хуй стоял и я был готов тоже выебать этого Брауна в рот, но более того хотелось оказаться на его месте и сосать эти обрезанные члены в песочных трусах. Высокий стал сильно рычать, усатый подбадривал его, чтоб тот скорее кончал и сам натирал своего коротышку, палатка заполнилась их стонами. Я осмелел, вытащил свой хуй, обмотал песочными трусами и тоже стал дрочить на этот живой порноспектакль. Высокий кончил парню в рот, усатый залил ему щеки, а я спустил в трусы своего соседа. Парни быстро собрались и вышли, я тоже поспешил вытереть трусы о свою раскладушку и затолкать поглубже в сумку, откуда взял. 

Близилось время обеда, после которого было знакомство с территорией, осуществленное короткими перебежками от места к месту и краткими докладами о запланированных тут и там мероприятиях. Я мотался со всеми как хвост, собирая впечатления для статьи, но впечатление от внезапного почти изнасилования в палатке печатали в моей голове совсем другую статью. Вечером в палатке не было большей части народу, все неизвестно где были и чем занимались. Тех двоих, усатого и высокого не было, а из тех четверых, кто оставался в палатке, никто меня всерьез не воспринимал, и мои попытки поговорить не увенчались успехом. Парни ходили по палатке в трусах и майках, маячили своими волосатыми ляжками и подмышками. Трусы сливались с цветом тела, и издалека, если прищуриться, казалось, что парни голые, но широкий фасон совсем не облегал тело, а делал его бесформенным без границ и контуров, что никак не намекало на сексуальность и не будоражило воображение. Внезапно мне пришла в голову идея, и я , не успев ее обдумать, задал парням вопрос в лоб: 

- А как вы справляетесь на службе без секса? Ведь это нужно не только для удовольствия, но и для здоровья, – я смотрел на изумленных вояк своими ангельски невинными глазами, как будто спросил,  какая сейчас температура на улице.

В этот момент в палатку ввалились те двое, высокий и усатый, спросив чего на меня все так уставились.

- Да вот, сержант Ники, гражданин интересуется, как ты справляешься на службе без секса? А? Ну ка, давай рассказывай! – мужики перевели взгляд на сержанта, а тот на меня, а я снова на мужиков.

Ники быстро нашелся, прошел к своему месту и, снимая ботинки и штаны, говорил – Ну, что, можно и показать, как мы справляемся. Он кивком показал Джеймсу, чтоб тот встал у двери, а сам позвал меня, вытащил из ширинки уже знакомый мне обрезанный член, поплевал себе на руку и начал его дрочить. 

 - А ты думал, как мы справляемся?  Так же как и ты, ты ж не переодетая баба, я надеюсь? – Ники рассмеялся.

- А, вдруг баба? – рядовые начали так агрессивно шутить и подкалывать надо мной. – Если баба, то это очень хорошо, сейчас мы отдохнули бы здорово, да это было бы просто заебись , если бы ты оказался бабой. Парни продолжали развивать тему, приговаривая, что бы они сделали и как бы нежно или грубо ласкали, окажись сейчас в палатке женщина. Ники дрочил хуй, откинув голову назад, парни тоже постягивали трусы и дергали за обрезанные пипирки. У троих они были выбриты под ноль, от чего казались длинными, хотя это был обычный размер, у одного вились лохмотья волос по бокам от хуя и торчал клок из-под яиц, а хуй свисал необычной сосулькой. Джеймс стоял у двери и дрочил себе прямо через штаны, поглядывая наружу.

- Я не баба, но отсосать могу не хуже – выпалил я, зная заранее, что как минимум двое из присутствующих не откажутся. Ники поднял голову и тихо приказал:

 – Приступай, раз все умеешь.

Я встал на колени между его ног, посмотрел ему прямо в глаза и опустил голову к его ногам, проведя языком от большого пальца по икре, коленке, бедру к лобку, по стволу, головке, потрогал кончиком языка уретру и только после этого взял его хуй в рот полностью, продолжая смотреть ему прямо в глаза. Парни сзади меня замычали: - Ууу, ни фига себе, какая удача, вот это подруга у нас тут оказалась! Я начал сосать Ники, применяя все свои лучшие техники и навыки, поняв постепенно, что его чувствительность пениса ниже обычного, и он любит погрубее, я стал грубо долбиться, чтоб его залупа врезалась мне в неровности нёба, а потом с усилием, чтоб проталкивалась в горло, сдавливаясь неровным ходом ротоглотки.

Это была удачная техника для него, результатом которой стало опорожнение его спермы прямо мне глубоко в горло. Я не стал сразу слезать с члена. Застыл в этом положении и еще пару минут поездил глоткой на его увядающем жезле и когда он уснул окончательно, то я выпустил его изо рта, высосав из дырочки все капельки. Парни аплодировали и встали ко мне в очередь. Из-за того, что  они надрачивали себе, наблюдая, как я сосу Ники, мне не пришлось долго трудиться, быстро один за другим они отстрелялись мне в ротик и последний подошел Джеймс и накормил своей спущенкой из коротышки.

На следующий день пробежка далась мне еже хуже, чем первый раз, ноги словно каменные, плохо слушались, и к завершению, мне казалось, что ног у меня вообще нет, а легкие превратились в один пустой мешок. Далее были показательные авиационные выступления, впечатлившие меня не менее сильно, чем вечерний групповой минет. После чего ко мне подошел Ники и спросил, не хочу ли я полетать на вертолёте. Разумеется, я хотел, я улыбался и был доволен, что подход к некоторым членам коллектива найден, можно будет разговорить и насобирать материала и главное, не ходить.

Полет на вертолете радикально отличался от представляемого мной. Рев, гул, тряска, ничего не слышно, постоянное ощущение, что мы падаем или врежемся при приземлении, словно летит большая неуклюжая сонная муха. Почувствовав ногами землю, я поблагодарил Ники за полет и поспешил в туалет, от переживаний у меня скрутило живот. Биотуалет не отличался особым комфортом, было тесно и сильно пахло реагентами, но в такой ситуации я радовался, что меня приспичило не в воздухе. Выпустив из себя все предыдущие завтраки, обеды и ужины, у меня было ощущение, что я похудел килограмм на пять, настолько легко мне казалось идти. Я прошмыгнул в полевую душевую, которая снаружи выглядела просто как палатка, а изнутри представляла собой 4 отсека, по периметру каждого из которых были натянуты шланги и прикреплены лейки. В душевой было немного народу, один из отсеков был вообще пуст, его я и занял.

Гели для душа было запрещено использовать, так как для их смывания требуется много воды, я ополоснулся, выключил воду и стал натираться мылом, намылил голову, а когда смыл глаза, увидел, что в моем отсеке находилось трое солдат, остальные были пусты. 

- Это ты что ли студент из университета, который приехал тут писать статью про учения?- парни говорили быстро и жестко. Их накачанные груди с небольшими идеально круглыми сосками выглядели так, что любая женщина позавидовала бы, а такие мокрые кубики пресса я видел раньше только на обложках глянцевых журналов.

- Да, это я – спокойно сказав, я потянулся к крану с водой, смывать с себя остатки мыла, но не успел.

- Тогда, понятно, Лекс, Винс! – один их парней скомандовал, и я мигом оказался в нагнутом положении с руками за спиной и членом во рту. Воткнутый мне в рот хуй был неудобной формы, упирался мне вверх в маленький язычок  и вызывал рвотные позывы. Сзади мне интенсивно намазывали очко мылом и без слов и паники всадили в него. Не было никаких предварительных разогревающих движений и прочих гражданских атрибутов секса.

Меня ебли быстро, четко,  сразу выходя на очень быстрый ритм, сменяя друг друга из жопы в рот и наоборот. Кто куда накончал, я понятия не имел, во рту стоял вкус мыла, который с трудом исчез после 20-го полоскания, жопу щипало так, что мне пришлось на свой страх и риск открутить один из шлангов и слегка, быстро, пару раз промыть начальные отделы кишки. В момент, когда я закручивал все обратно, в душевую вошла партия мужчин. Я бы с удовольствием остался еще полюбоваться на мышечные попки и висящие хуйки, но хотел снова в туалет и бегом направлялся туда. Там столкнулся с Ники, он сказал, что парни из соседнего эшелона хотели бы дать мне интервью, я ответил, что они уже его дали и скрылся в кабинке. Вечером того же дня Ники, Джеймс и четверо вчерашних рядовых по очереди подходили к моей раскладушке, и за ящиками я неторопливо каждому делал масссаж члена руками и, конечно, ротиком.

Следующие дни были ничем не примечательны, кроме утреннего марафона, после которого мне хотелось лежать на земле и не двигаться как минимум час, и  вечернего завершения хуесосательными процедурами. Все эти военные дела оказались для меня очень скучными  и тягомотными, чего нельзя сказать о самих военных. Форма делает из любого, пусть самого дохлого и неуклюжего паренька, бравого мужчину, по которому сохнут женщины и такие как я. Мне нужно было взять интервью у кого-то из начальствующего состава. Я понятия не имел, как и к кому подойти, поэтому подошел к Ники и попросил совета.

Тот обещал отвести к одному из полковников. Накануне весь день работали саперы, минировали поле, сегодня же их коллегам предстояло разминировать заданную территорию. Меня нашел Ники и отвел к военному лет 50, представив его, как полковника Тэсс. Мы остались тет-а-тет, и я в течение 50 минут мучал его расспросами начиная от того, как он пришел в военное дело, и, заканчивая военными пенсиями и медицинским обеспечением. В конце я поблагодарил полковника за доброжелательный и содержательный разговор и собрался уходить, но он велел мне задержаться, так как приготовил мне памятный подарок, чтоб у меня остались не только воспоминания об этих учениях, но и что-то материальное, что может меня приведет на службу. Он отошел, вытащил из шкафа пакет и протянул его мне, там лежала форма рядового-курсанта без знаков различий. Мне хотелось прыгать от радости, я благодарил и сильно жал руку полковнику, он же велел мне примерить, вдруг размер не мой. Я вытащил рубашку, накинул, вроде мой размер. Он велел все-таки одеться полностью.

Я стал разбирать пакет, там были майка, брюки и даже ботинки, а также…  трусы песочного цвета и носки. Я стал раздеваться, а полковник сел в кресло, широко раздвинув ноги, что было не очень то по-военному. Я разделся до трусов и медлил, все таки надо померить главное обувь, брюки и рубашку, а не трусы. Я взглянул на полковника, он смотрел на меня, не моргая, вожделенно и похотливо. Я медленно стянул с себя свои гражданские плавки, показав ему свою попку, услышал глубокий вздох и разделся полностью. Полковник проглотил слюну и молчал. Я достал из упаковки трусы, надел их, потом надел носки, штаны, майку, натянул ботинки. Зашнурил, заправил рубашку и вытянулся стрункой, отдавая честь. Полковник подошел ко мне, осмотрел, обошел сзади, руками зажал мою жопу и укусил меня за шею, прошептав в ухо – раздевайся. Он снова сел в кресло, а я стал снимать подаренную одежду. Оставшись в итоге полностью голым, я снова вытянулся, и отдал честь. Был отдан приказ подойти, я подошел. Полковник Тэсс схватил мен за член и стал сильно его сжимать и давить яйца, пока хуй налился кровью до отказа, а после он пододвинулся и взял в рот мою залупу. Он сосал самозабвенно, получая сам удовольствие и не думая обо мне.

Мне было не очень приятно, его щетина колола мне нежную кожу члена, а острые края зубов задевали за бороздку, кроме того, он так сильно сдавливал губами, что чуть ли не жевал. Я не смел его останавливать, терпел до последнего, пока у меня не упал, от его грубого минета. Я решил перехватить инициативу и полез к нему в штаны, но полковник убрал мою руку. Он повернулся на кресле коленками вниз и приспустил свои штаны, вытащив оттуда миниатюрный тюбик со смазкой. Мне предстояло выебать полковника прямо в штабной палатке под картой учений! От такого у меня захватило дух и хуй навострил залупу в очко этому мужлану. Между ног у него мотались большие яйца и хороший толстый хуй с маленькой залупой, который был вялый и ни разу не подал никаких признаков эрекции. Я вспомнил, что только что он рассказывал мне о контузии, я решил выебать его так, чтоб он забыл совершенно о полученной травме и обкончался от анала как развратная сука. Задница и яйца у полковника были начисто выбриты как у профессиональной анальной шлюхи. Смазка была лишней, так как очко у полковника было рабочее, наверняка тут регулярно были и сержант Ники, и капрал Джеймс и иже с ними. Впрочем, я не думал об этом. Стоящий передо мной раком вояка в форме, оголивший мне лишь зад для проеба, жадно поддавался мне, натягиваясь как можно глубже, хотя я и так всовывал свой хуй максимально глубоко. Саперы обнаружили к тому времени все мины, обезвредили и начались показательные взрывные работы для создания искусственных завалов или, наоборот, очищения дороги. Под взрывы снарядов я штробил полковнику очко, так что из его хуя текла река, жопа пердела, избыточно расслабляясь и не обхватывая туго мой хуй, а сам он уже не двигался совсем, развалившись в кресле как дохлая амеба. Я из последних сил въебывал в его рваное дупло (утренние пробежки не прошли даром, дыхалка у меня реально улучшилась) и наконец, застыл, осеменяя полковника залпами фейерверка из спермы. Полковник Тэсс приказал мне переодеться и выйти. 

Оставшиеся дни прошли рутинно, если не считать, что вместе с сержантом Ники  и капралом Джеймсом мы выебли в душе рядового Брауна, сорвав его волосатенькое целомудренное очко с помощью чудодейственной смазки полковника Тэсса, которую я в тот день случайно положил себе в карман.  А следующим вечером я и Браун стояли на коленях в нашей палатке и поочередно принимали задроченные пиписки остальных рядовых, а конце удовлетворили друг друга орально. К полковнику я зашел после этого всего один раз попрощаться и пожать руку.  За 2 недели у меня набралось столько впечатлений, что статья получилась слишком большая, чтоб ее публиковать в университетской газете. Сокращать я ее не хотел, поэтому она так и не вышла в массы, а была засчитана как курсовой проект. Форма рядового Стива Катлера висит теперь у меня в шкафу, надевал ее три раза на тематические вечеринки в круизинге в Атланте и каждый раз производил фурор.  Когда вешаю ее назад, мучаюсь сомнениями, а не послать ли мне эту журналистику куда подальше и не поехать ли навестить полковника Тэсса…