Гей Москва - Знакомства на гей-доске Москвы

Сосед

Всю жизнь я живу в частном доме, разделенном на две квартиры. Как это водится, такая жизнь чем-то сродни деревенской: все друг друга знают, приветливы, как родственники. В соседях раньше жила мамина школьная подруга с мужем и сыном на 5 лет меня старше. Теперь мы выросли, и там остался жить сын, его мама и отец переехали в другой дом. А я так и продолжал жить с родителями.  Из-за такой разницы в возрасте, сын маминой подруги Антон, был мне как старший брат. Мы отправлялись вместе в школу, и когда родители чьи-то уходили, то нас оставляли всегда вдвоем у него или у меня дома. Когда ему было лет 14, а мне, соответственно, 9, его стали интересовать отношения с девочками и начался гормональный подъем. Каждый раз, когда нас оставляли ночевать вдвоем (а это было частенько, мои и его родители были жуткими гуляками по всяким ночным заведениям), он приставал ко мне, прижимался голым телом и пытался целовать. Он говорил, что ему нужно научиться целоваться и обращаться с девочками, и я должен ему как друг помочь. Мне было неприятно и непонятно, но в какой-то момент я сдался и предоставил ему полную свободу действий. Он тогда, помню, целовал меня взасос, мне было противно от его слюней, но я терпел. Потом он склонял меня сделать ему минет, но я тогда понятия не имел вообще ничего об этом, мне было мало лет, никаких признаков полового созревания у меня тогда не было, я не понимал что это. И к тому же у него на лобке начинали расти волосы, мне было смешно. Ему так и не удалось засунуть мне в рот свой писюн, я крепко сжимал рот. Сам он много раз брал в рот мою малюсенькую голую пипиську, но мне сразу становилось щекотно. Я громко смеялся, и он отставал от меня.

Прошли годы. Через 5 лет у меня начались гормональные сдвиги, но соседу тогда уже стукнуло 20, он вернулся с армии и трахал всех баб в округе, я ему был не нужен. А вот меня тогда сразу потянуло на парней. В школьном душе я засматривался на письки одноклассников, но только у одного она была сформированная в толстенький увесистый орган с длинным хоботком из крайней плоти и с кучей рыжих вьющихся волос. Да и сам он был самый накачанный из класса, спортсмен, с огромной грудью и торчащими сосками. Мне с самого начала стали нравиться мощные накачанные крепкие парни и мужчины, а не те дохлые щуплые прыщавые скелеты, что в основной массе представляли из себя школьники. В школе мне нравились 2 старшеклассника с большими треугольными спинами, учитель ОБЖ с очень брутальной бородкой и физрук, у которого через узкие тренировочные штаны всегда проглядывали огромные шары яиц и очертания огромного члена с еще более огромной залупой.  Я дрочил в тот период по 10 раз в день, представляя рядом этих мужчин. Причем, что странно, я не представлял с ними секса, я просто не знал об этом ничего. Мне просто нравилась эстетика мужского тела. 

Когда мне стукнуло 25, я уже познал много тайн однополого секса. Все также меня волновали крепкие парни и мужчины, но про соседа я как-то не вспоминал. Он после армии устроился в милицию, и его практически никогда не было видно дома, он женат был уже 3-тий раз, единственный ребенок жил с первой женой. Мы жили каждый своей жизнью и виделись пару раз в неделю сказать друг другу «привет».  В один из дней, мне позвонили с неизвестного номера, я не узнал по голосу, это был Антон. Он спросил, не занят ли и могу ли я к нему зайти. Я хоть и был занят, нацепил тапки и дошел до него, думал, может, что нужно помочь быстро по-соседски. Оказалось, что ему нужен был человек, с кем выпить, от него ушла третья жена. Я не фанат алкоголя, но решил поддержать его по такому невеселому случаю. Три рюмки водки сделали меня из практически непьющего человека разговорчивого и болтливого собеседника. Я с упоением рассказывал все предыдущие годы учебы в универе, он мне про армию и свои ментовские будни и приколы. После разговор переключился на баб и тут мне выдали просто килотонны рассказов про его любовные похождения и кувыркания. Настала моя очередь что-то рассказать, я, немного собравшись с мыслями, придумал на ходу одну историю как пялил девку в летнем лагере. Больше придумывать ничего не смог. Антон стал интересоваться, кого я трахаю сейчас. Я помолчал (на самом деле трахали с самого начала меня, а не я) и ответил, что меня смущают эти разговоры. Но эта неизвестность только подстегнула Антона, он стал пытаться угадать, предлагать варианты.

Может это с работы коллега, может это наша соседка Валька, может это моя начальница 50 летняя, поэтому я умалчиваю. Его раздирал интерес так, что он вспотел и снял рубаху. Я не сказал, что одет он был в свое ментовское, брюки с лампасами и синяя рубашка. Сказав, что он весь взмок, он сначала разделся до пояса, оголив свой смуглый торс. О, эти огромные длинные торчащие соски... Таких, как у него, я не встречал больше ни у кого. У него были накачанные, выдающиеся вперед грудные мышцы, покрывающие ровным слоем грудную клетку, как броня. Подмышки покрыты аккуратными волосиками, видать, брил недели три назад. Отросший животик его ничуть не портил, а наоборот приукрашал, чернеющий заросший волосами пупок с застрявшими там катышками от одежды манил к себе, а волосатая полоса, спускающаяся под ремень, могла вскружить голову любому или любой. Он начал хватать меня и изображать приемы борьбы, в т.ч. болевые, чтоб я рассказал о своей пассии. Его разгоряченное тело источало такие ароматы, его подмышки пахли смесью мускуса и мужских гормонов, мое сознание пошатнулось и какие уж там рассказы. Я просто кайфовал от того, что меня скручивает такой суперский мужик, тем более мент, о чем я давно мечтал, но конкретно сосед мне никак на ум не приходил. Он сделал удушающий прием руками, я ухватился за его сильнейшие предплечья, густо покрытые волосами, это было нереально круто. Наконец, Антон тоже запыхался, мы жахнули еще по рюмашке и он снял с себя брюки, под которыми оказались самые обычные, самые дешевые трусы с рынка. Такие продают ужасно некрасивые толстые бабищи по 60 рублей в переходах, около магазинов и на рынках. Из тонкого ситца, какие в тюрьмах носят. Я терпеть не могу эти трусы, это какое-то издевательство над мужским телом. Но именно в данный момент, на фоне моего опьянения водкой и антохиным запахом, его крупное тело в этих ужасно быдляцких семейках меня неожиданным образом возбудило. Он развалился в кресле, широко растопырив ноги и мне стало видно его правое яйцо и густоту тамошних зарослей. Это совершенно гоповатая и быдляцкая поза, эти зековские трусы и черные носки, его волосатые ноги, показавшийся мне пах, подействовали на меня как красная тряпка для быка.  

Я тоже снял футболку и треники, оставшись в белоснежного цвета хипсах на бедрах, и накинулся на Антоху, пытаясь повторить только что  продемонстрированный болевой прием. Антоха, разумеется, сразу сложил меня пополам, выкрутил, и моя голова оказалась между его икр. От носков воняло как от склада с протухшей рыбой, но на меня это действовало как наркотик. Пока Антон  по-всячески выворачивал меня, я то невзначай втыкался ему подмышку, вдыхая божественный аромат, то застревал у него между ног, улавливая похожий запах из паха, то как-бы невзначай ухватил его за жопу. За его плотную упругую накачанную огромную жопу. Мой хуй вовсю стоял, но был крепко прижат плавками к телу. Антоха почувствовал мой стояк и вообще без стеснения приспустил мои трусы и рукой подергал за мою письку: «Это что? Возбудился вон как, пока думал о своей подруге? Что, здорово она сосет? Ну, рассказывай давай, я тебе все про себя рассказал.» Он меня отпустил, я стыдливо заправил член в плавки и сказав, что хочу в туалет, направился из комнаты. Пока я писал, в туалет завалился Антоха, сказал, что тоже неплохо было бы отлить, и тут же вторая струя полилась в унитаз. Его хуй был неправильной формы, корявый, то изгибался в сторону, а залупа была загнута книзу. Крайняя плоть застыла где-то посередине залупы, поэтому моча из уретры лилась плоско, забрызгивая все вокруг, в т.ч. мои ноги. Из-под залупы выглядывала полоска серой смегмы. Антоха ссал и продолжал что-то верещать про баб и про то, как их надо, сук, ебать. Да нихуя они, типа, не умеют сосать, только выебываются. Я все глядел вниз, но косил в его сторону. Было видно, что он брил недели три назад (вероятно, одновременно с подмышками) лобок, так как не было густой растительности. Но сбоку от яиц и сами яйца были девственны, нетронуты лезвием и покрыты прекрасными черными, курчавыми жесткими волосами. Я закончил ссать. Но мой хуй предательски стоял, я зачехлился и вышел.

Антоха, не стесняясь ничуть, громко продолжительно пёрнул и тоже вышел вслед за мной. Обычно меня все это мужицкое отталкивает, эти трусы, эти шуточки быдляцкие, эта бесцеремонность и бестактность, но сейчас я прочувствовал это по-другому. Это было наслоено на сексуальный контекст и действовало эротическим катализатором. Мы вернулись в комнату и Антоха врезался мне в спину, сильно ударив меня по жопе, и потом грубо сжал рукой ягодицу: «Эх, в этих трусах, твоя жопа выглядит как бабская, как бы сейчас я хотел выебать такую». Антоха заржал, я тоже. Я повернулся и увидел, что у него стояк. Эти тонкие свободные трусы показывали все сразу как на экране. Я сказал, что у него такая огромная залупа, что бабы наверно стонут от кайфа. Антон, как обычно, ни капли не смущаясь, достал хуй и потряс им: «Ну да, бабам нравится. Только мало кто сосать умеет, глубоко вообще редко кто берет».  Я решил, что время пришло.  Я ухватился за его член рукой, быстро залупил до конца, открыв в борозде кладези скопленной замазки и со словами «я умею глубоко», быстро насадился до самого упора, чуть не свернув себе нос. Ответ последовал незамедлительно, в виде удара в челюсть. Антон оттолкнул меня: «Э, ты чего, братан, крыша поехала, те пить нельзя что ли?» Я немного всплакнул от боли и утирая кровь с губы на повышенных тонах выпалил: «Да, я голубой, и кто в этом виноват?» и прочитал ему 10-минутную лекцию о том, как он детстве меня использовал, как это отразилось во взрослом состоянии, о том, что мне теперь всю жизнь мучиться с этим, страдать от гомофобии и преследования, бояться везде показаться не таким. Он слушал с испуганным взглядом.  Высказав всё, я закончил тем, что в детстве мне это было непонятно, а вот теперь я с удовольствием стану для него сосуном или дыркой, пока нет новой жены. Антон долго приходил в себя, выпили еще пару раз. Он извинился за удар, типа, рефлекторно, на автомате. Я не обижался, но стал собираться домой, натягивать штаны и искать футболку. На выходе мы пожали друг другу руку и вместо прощания я сказал: «Захочешь лучший в мире минет – зови». Антоха не разжал руку и произнес: «Хочу, заходи» и закрыл дверь.

Мы прошли опять в комнату, Антон сел в кресло, развалившись как обычно. Я не стал сразу кидаться к члену, а сперва медленно перед ним разделся, покрутил задницей в плавках перед ним, гладя сам себя. Антоха уже достал свой хуй и надрачивал его. Я приблизился к нему и провел языком по груди вниз к пупку, вылизал его и спустился ниже. Кончиком языка я водил по залупе, собирая всю вкусную соленую смегму с бороздки, а после насадился целиком как я это умею и застыл, глядя ему в глаза. В таком насаженном виде я сидел секунд 15, после аккуратно слез отдышаться. Антон охуел от моих способностей и говорил, что уже жалеет, что столько лет, живя за стенкой, упускал возможность получить офигенный отсос. Я не стал торопиться сосать.

А вместо этого стал отлизывать яйца, брал их по одному в рот и сосал. А после затолкал оба и снова застыл на 10-15 секунд, оттягивая их и подрачивая хуй. Тоха стонал и повторял как ему заебательски, что теперь я буду ему сосать каждый раз до и после смены. Я перешел от яиц обратно к члену. Но на этот раз не стал глубоко брать, а взял только залупу и стал вертеть во рту языком. Антоха затрясся крупной дрожью и настрелял мне в рот раз 6 охуительной сладко-горькой спермы. Я не выпускал хуй изо рта, одновременно глотая. Хуй его не думал падать, а я продолжать его посасывать, уже чередуя глубокие и не очень проникновения. Антон закурил, все осыпая эпитетами мой минет. Он предложил: «А если пожёстче?», я ответил: «Легко». Он взял меня за уши и начал сам натягивать как хотел, ускоряя темп. Удивляясь моей выдержке, он спросил: «Жопу лижешь, пидор?», и, не дожидаясь ответа, повернулся ко мне своей большой волосатой задницей, которую не подмывал неизвестно сколько дней. Я впился в нее своим ртом  и длинным языком прокладывал дорогу прямо вглубь его жопы. Меня дико вставлял концентрированный вкус его жопы и его стоны. Антоха резко повернулся и сказал: «Ну, все, братюня, хочу тебя в дупло, сам просил». Я только успел немного смазать слюной свою дырочку, как Тоха повернул меня мощными руками к себе задом, харкнул на дыру, проткнув ее пальцем и с восклицанием: «Тугая целка», вдул мне наполовину. Я немного постонал, он взял меня за загривок: «Че молчишь, сука, дальше хочешь? Отвечать, когда спрашивают!». Я ответил, чтоб имел меня как последнюю шваль как, куда и сколько хотел. И он меня имел. Долго, упорно, с бешеным ритмом, в очко, потом в глотку. Потом перевернул меня на кровати и стал долбить в горло, пока я не блеванул.

Потом насадил меня сверху и приказал скакать как шлюха. Я все послушно выполнял и ему это нравилось. В конце он сказал: «Может отрезать тебе хуй и будешь моей женой? Сиськи нарастим. Ебешься охуенно». Я ответил, что и так живу за стенкой, могу обслуживать в любое время дня и ночи. Его хуй все еще был во мне, Тоха спросил, куда ему кончить, я предпочел в этот раз прямо в очко. Этот вариант пришелся ему по душе, и он с охуенным оргазмом проебал меня и наполнил мое нутро своим семенем. Я потихоньку слез с него и вылизал всю промежность. Тоха валялся в экстазе. Я стал собираться, но он остановил меня, сказав, что я не кончил, нужно мне тоже кончить. Я стал отнекиваться. Но он сам взял мой хуй в свои руки и стал его дрочить.  Я все равно держался стойко и не кончал. Тогда он воткнул мне в зад  свои четыре пальца и начал протискиваться туда, пытаясь загнать ладонь. Я не был настолько растянут и просто кайфовал от нереальных ощущений. Я кончил ему на ногу, он собрался идти смывать, но я остановил его и вылизал все. Он в очередной раз удивлялся моему развратному поведению. Я усмехнулся, что это еще не самый разврат. Он погладил меня по щеке: «У нас все еще впереди, затрахаю теперь тебя, будешь молить о пощаде». Я подмигнул ему: «Не буду. Я ебливый до ужаса».     «Все же жаль, что ты не баба», на этой фразе мы расстались сегодняшним вечером, а уже следующим утром его кухонный стол пытался сложиться под нашими фрикциями…